Ежов. История `железного` сталинского наркома - Алексей Полянский

— «Через некоторое время Фриновский мне сообщил, что имеется указание Ежова на испытание этих средств на осужденных к высшей мере и что Цесарскому, начальнику первого спецотдела, Ежовым дано соответствующее указание. На мой вопрос Цесарский подтвердил это. Мною было поручено Алехину осуществить опыт в двух или в трех случаях, договорившись с Цесарским о времени и месте. Опыты были проведены под руководством Алехина и при участии доктора Майрановского и составлены соответствующие акты. По данным этих актов помню, что в двух или в трех указанных случаях опыты дали смертельный исход… Кто именно намечался для проведения опыта, сказать не могу, так как этот выбор из числа осужденных к высшей мере находился исключительно в ведении Цесарского, у которого я фамилий не спрашивал и который мне и, насколько я помню, Алехину также этих фамилий не называл. Опыты, как указано выше, были заактированы, подписаны Алехиным и доктором Майрановским и доложены Фриновскому. В бытность мою начальником 12-го отдела, то есть в течение пяти-шести месяцев, припоминаю, что таких опытов было два или три. Инициатива их постановки мотивирована их необходимостью и принадлежала инженеру Осокину, доктору Майрановскому и капитану госбезопасности Алехину. Непосредственно руководил опытами капитан Алехин. Насколько припомню в бытность мою начальником 12-го отдела ни одного случая выдачи какому-либо отделу или сотруднику яда для оперативных целей не имело места. Припомню только один случай, когда начальник иностранного отдела обратился для научной оперативной работы яда, но с определенностью не могу сказать, был ли ему этот яд выдан или нет. Опытов по отравляющим средствам, разрабатывающимся инженером Горским, при мне не велось».

Закончив читать показания, Родос взглянул на Кобулова. Но тот сидел с выражением полной безучастности и, видимо, ждал продолжения допроса.

— Как вы использовали эту лабораторию НКВД в своих шпионско-заговорщических целях? — спросил Родос, поглядывая на сидевшего рядом Кобулова.

— Я знал, что такая лаборатория существует и Ягода использовал ее в своих террористических целях. Но когда я пришел в НКВД, Фриновский объяснил мне, что без средств этой лаборатории нам не обойтись, и она нужна нашей разведке и ИНО за рубежом. Но я ничего не знал о том, чем они занимаются. Про все эти опыты, о которых говорил Жуковский, даже не слышал, наверное, Фриновский им все это разрешал. Правда, один раз, когда — не помню, Фриновский сказал мне, что в лаборатории у Алехина есть средство, принятие которого вызывает смерть у человека, как от сердечного приступа. Такое средство необходимо, когда нужно уничтожать врагов за границей. Но его надо испытать, не даст ли оно последствий на организм, которые можно определить при экспертизе и вскрытии. Фриновский сказал, что у них есть врач, которому для этого нужно исследование трупа умершего от этого средства человека. Тут же он предложил, что это средство можно дать тем, кто приговорен к расстрелу. Врачу нужно было провести опыты на трех-четырех людях. Какая разница, от чего они умрут, яд даже легче, чем пуля в затылок. Поэтому я согласился, но больше ничего про эту лабораторию и про то, что там изготовляли, не слышал.

— Опять отвечаете не по существу. Назовите людей, которых вы ликвидировали в своих шпионско-диверсионных целях, используя полученные из лаборатории яды.

— Я не имею никакого представления об этих ядах, никогда их не видел…

— Ежов опять врет, думает, что кто-то ему поверит, — раздался голос Кобулова. — Мы ему напомним, что он дал указание отравить Слуцкого. Об этом свидетельствовали и Фриновский, и Алехин.

Абрам Аронович Слуцкий был одним из самых уважаемых руководителей НКВД в то время, когда Ежов возглавил эту организацию. В ВЧК он работал с 1919 года. Боролся с контрреволюцией и даже был ранен в Москве во время взрыва в Леонтьевском переулке, совершенного левыми эсерами. Работал в ИНО ОГПУ, много раз выезжал за границу, где осуществлял серьезные оперативные мероприятия. С 1929 года был заместителем начальника разведки, а в мае 1935 года возглавил ее. Это был настоящий профессионал, который знал разведку и пользовался большим авторитетом среди своих сотрудников. Ежов с ним был в хороших отношениях и считал, что ИНО в надежных руках. Но у Слуцкого был один недостаток. Он выдвинулся при Ягоде. Именно Ягода, убрав в разведку РККА заслуженного Артузова, посадил на его место Слуцкого. С какой целью? Это всегда оставалось вопросом для Ежова, но Абрам Аронович хорошо знал дело, да и замена ему на таком серьезном посту как-то не просматривалась.

Однажды, в начале тридцать седьмого, Сталин как бы невзначай спросил Ежова о ставленнике Ягоды в НКВД — Агранове. Где он и чем занимается? Ежов понимал, что Агранов слишком долго проработал с Ягодой, и не только с ним, но и с Дзержинским и Менжинским. Он врос в эту организацию и заправлял в ней тогда, когда Ежов был малоизвестным партийным работником на периферии. Он слишком много знал о чекистской работе, вел следствие по убийству Кирова, а потом держал в своих руках практически всю работу НКВД. Сначала он был полезен Ежову, но от него надо было избавляться, и в мае 1937 года он предложил ему возглавить «важное» Саратовское управление НКВД. Через месяц его арестовали.

Со Слуцким тоже было не просто. С тридцать четвертого года он формировал разведку и почти все резиденты были его ставленниками. Убирать его надо было постепенно, иначе разведчики, насторожившись, могли бы предпринять любые действия, вплоть до невозвращенчества. Слуцкий был комиссаром государственной безопасности второго ранга и Ежов нашел ему соответствующую должность — нарком госбезопасности Узбекской ССР, что было вполне логичным, поскольку Слуцкий был выходцем из Туркестана и там начинал свою революционную деятельность. Там можно было без шума его арестовать.

Решение об отъезде Слуцкого в Узбекистан было принято, Шпигельглас уже стал принимать у него дела, и вдруг…

Семнадцатого февраля 1938 года, где-то в полдень, Ежов из ЦК приехал в здание НКВД на Лубянке. О его приезде извещалось зарание, поэтому он шел по совершенно пустому коридору до своего кабинета. Как обычно, прибыв в кабинет, он ждал прихода помощника. Тот сразу же появился и доложил ему, что полчаса назад скоропостижно скончался Слуцкий. Он умер от инфаркта в кабинете Фриновского. Там они пили чай.

— Вы слышали, о чем вас спросили? Как вы организовали отравление Слуцкого? — спросил Родос.

— Против Слуцкого активно выступал Фриновский. Он говорил, что это человек Ягоды и верить ему ни в коем случае нельзя.

— А вот Фриновский не совсем так, как вы, рассматривает Слуцкого, вдруг сказал Кобулов. — Слуцкий возглавлял ИНО и мог располагать информацией из-за границы о ваших шпионских связях. Вы этого боялись и отравили Слуцкого, посадив на его место вашего агента Шпигельгласа. Но концы в воду вы не спрятали. Шпигельглас все разведал, раскрыл всю вашу шпионскую банду. С вашими агентами в ИНО и за границей надо разобраться самым тщательным образом.

Родос стал перебирать бумаги и, найдя нужную, обратился к Ежову:

— Расскажите подробно, как вы организовали убийство путем отравления вашей жены Ежовой Евгении Соломоновны.